– Георгий Борисович, в каком состоянии сегодня находится экономическая наука?
– Начать следует с того, что сегодня в мире экономических институтов Россия представлена довольно большим количеством серьезных учреждений. Существует институт экономики РАН, который, на мой взгляд, должен быть флагманом этой флотилии. Существует Институт мировой экономики и международных отношений, который является безусловным лидером в своей сфере. Я 20 лет работаю в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ) и видел, как меняется траектория его интеллектуальных интересов за это время, как меняются его ориентиры.
Сейчас ЦЭМИ представляет собой уникальный сплав нескольких направлений, которые трудно себе представить в рамках одного института, но, тем не менее, это есть. В ЦЭМИ как нельзя более тесно сплелись история, время, пространство и духовный аспект развития экономической мысли. Исторически ЦЭМИ был проводником неоклассической экономической теории, которую сейчас называют «экономикс». Когда создавали наш институт почти 40 лет назад, это было свежее, новое, необходимое и современное в те годы вливание в нашу застойную атмосферу экономической науки. То, что сейчас называют либеральным направлением с негативным оттенком, в свое время было прогрессивным. ЦЭМИ в каком-то смысле прорубил окно в американскую или англо-саксонскую экономическую науку. Институт был провозвестником прогрессивных на то время рыночных идей. От этого многие пострадали. Но ЦЭМИ этот флаг поднял и пронес в течение многих лет. В ЦЭМИ существует направление, которое продолжает эту парадигму экономической науки.
С другой стороны, время изменилось, экономическая теория и практика изменились так же. Сегодня мы не должны быть рабами никакой теории. Теорий много и их нужно знать, но мы должны быть их укротителями, а не тиграми, которые подчиняются бичу укротителя.
В духовном плане наш институт должен осуществлять миссию, которую никакой из существующих институтов не может выполнить. Необходимо углублять, а не расширять экономическую теорию, нужна связь экономической теории с другими отраслями знания, такими как математика, информатика, информационно-коммуникационные технологии, социология и политика, в какой-то степени. Необходим более глубокий взгляд на современное общество.
Работа наших лидеров в последние годы, например, академика Макарова, академика Полтеровича, демонстрирует синтетический взгляд на современную экономическую теорию, синтезирующий и объединяющий и различные направления экономической теории и соединяющей ее с экономической политикой и, наконец, соединяющей с третьей составляющей экономики – хозяйственной практикой. Такой синтетический взгляд, с одной стороны, есть результат хорошего знания математических основ неоклассической теории, с другой стороны, это знание развития институциональных направлений, более свежего направления экономической теории, и развития эволюционной теории. Наконец, это развитие и становление системной экономической теории, которая синтезирует предшествующие направления и дает более глубокий, полный и сбалансированный взгляд на реальную экономику. Все это и есть миссия ЦЭМИ.
– Из всего Вами сказанного понятно, что экономическая наука продолжает поиск.
– Экономическая наука продолжает развиваться, и это развитие происходит не на мирном поле, а на боевом ристалище. Экономическая наука борется сама с собой, с реальной жизнью, и она находится в сложных отношениях с экономической политикой.
– Экономическая политика когда-нибудь прислушивается к экономической науке?
– Примерно так же, как укротитель к тиграм. Это сотрудничество носит очень сложный характер. Экономическая наука, повторю, не однородна. Школы соперничают между собой, а руководство выбирает ту школу, которая наиболее соответствует их взглядам и устремлениям. Экономическая наука разделена, это не единое сообщество, и разделена она на левых и правых. Левая и правая наука тоже существуют:
Либерторианство, то, что находится на левом полюсе спектра, и системный подход – на правом. Либерализм – это такая интеллектуальная традиция, которая многие системные составляющие не видит и не хочет видеть. Эта традиция исповедует, что человек должен быть свободен, его ничего не должно сдерживать, не надо ему мешать, и все будет нормально. Конечно, когда вы сидите в клетке, то свобода имеет значение. Но если вы живете не в клетке, а в нормальных условиях, то свобода должна быть дополнена очень многими составляющими. Системный подход, который исповедую и я, и многие мои коллеги, видит многообразие всех связей и невозможность решить проблему человека через обрубание этих связей за счет некоего освобождения.
– Вы исповедуете системный подход и по отношению к модернизации?
– Слово модернизация, к сожалению, очень затерто и потеряло свой первоначальный смысл. Модернизация это осовременивание, т.е. придание некоторому объекту – государству, городу или рабочему кабинету современных черт. Что такое современные черты? Это такие черты, которые уже на сегодняшний день у кого-то есть. Стоит у кого-то в кабинете кондиционер или компьютер, я зашел в этот кабинет, увидел и подумал, что и мне нужно модернизировать свой кабинет. Вот что такое модернизация. Это не изобретение чего-то нового, это использование у себя того, что уже где-то есть. Нужна ли России модернизация? Нужна, конечно, много есть устаревшего и в организации, и в управлении, и в технологиях. Но нужна системная модернизация, потому что наша экономика так устроена, что, к сожалению, рассчитывать, что модернизация, проведенная в отдельно взятом кабинете распространиться на все другие, нельзя.
Фрагменты нашей экономики мало связаны друг с другом, экономика фрагментирована, как поверхность Луны. Если вы не хотите, чтобы где-то что-то вспучилось, а потом заглохло, как некоторые национальные проекты, которые возникают, как гейзеры, нужен системный подход к модернизации. Нельзя забывать ни о какой части страны, нельзя забывать ни о какой части народа. Бабушка в деревне, инвалиды, безработные, сироты, о них нужно думать в первую очередь. Необходимо думать и об авангарде, и об арьергарде. Тогда только войско будет боеспособным. Если думать только об авангарде, войско распадется.
Системный подход очень трудный, потому что приходится следить за многими связями, которые не всегда видны, когда не всегда понятно, как одно влияет на другое. Здесь очень важна наука, которая способна видеть невидимые миру связи. Наука подсказывает, что в начале некоего преобразования нужно помнить о таких-то аспектах жизни. Позиция ЦЭМИ, которая носит системный характер, очень важна для модернизации. Для того чтобы Россия двинулась вперед, нужно, главным образом, заботиться о той ее части, которая находится позади. Вот такой парадокс, который связан с системным подходом и который имеет очень большое значение.
Возникает еще один непростой вопрос. Нам говорят, что нужно идти вперед. А куда вперед? Просто вперед? А где этот «перед»? То место, куда направлено мое лицо? Но оно может быть направлено и в другую сторону? Где путь-то, где ориентир? И в этом вопросе экономическая наука делится на группы. Одни говорят, что ориентир – это валовый внутренний продукт США или Норвегии. Давайте их догоним. Предполагается, что все бегут по одной дорожке, кто-то вырвался вперед, нужно поднажать и догнать эти страны.
Я считаю, что это не только неправильная, однобокая и несистемная позиция, но и очень вредная. Я не против того, чтобы наш ВВП достиг американского уровня, но не это должно быть целью. Для аналитики это важно. Нужно смотреть и на ВВП на душу населения, и на производительность труда, и на доходы и покупательную способность населения. Но если мы выбираем один из этих аспектов как целевой, то мы оказываемся в плену ложных целей. Для того чтобы увидеть, где твой ориентир, нужно посмотреть в себя. Это главное. Важно знать и понимать, что мы можем, и к чему влечет нас наша природа.
– Вы часто говорите об особом пути для каждой страны. В чем суть Вашего подхода?
– Каждая страна уже априори имеет свой путь. Америка создавалась в одних условиях, Европа в других, Китай в своих условиях, Россия прошла свой путь в истории и т.д. Жили эти страны по-разному, и живут они различно. Свой особый путь есть за спиной каждой страны, его никуда не откинешь. У каждой страны есть свои особенности, из которых рождается многоцветие мира, за что мы и любим наш мир, человеческое общество, разные виды искусства и т.д. Разнообразие, в том числе экономическое, составляет основу мира. Сейчас говорят об экономических укладах, присваивая им номера, но слово уклад имеет более широкое значение. Уклад означает особенности экономических взаимоотношений внутри страны.
– Страшным бичом для России является процветающая и беспрецедентная коррупция. Это что, наш экономический уклад?
– К сожалению, коррупция процветает не только в чиновничьих кабинетах, но и в кабинетах ученых, руководителей производства, начальников учреждений, ректоров вузов и т.д. Не всегда коррупция бывает денежная. Бывает, и ради хороших отношений принимаются нужные решения. Коррупция – это кривое зеркало тролля, которое разбилось и осколки которого попали в сердце каждого. Коррупционные решения – это очень неприятная особенность России и даже уклад, если хотите. Этого нет в развитых странах, а почему? Там что, не ценится дружба? Или им не нужны деньги сверх зарплаты? Там есть мощный противовес: это отношение общества к кривым решениям. Там существует институт репутации, который не позволяет коррупции расплодиться. У нас, к сожалению, коррупционеры открыто жируют, не скрываясь, и все относятся к этому спокойно, а это плохо.
– Вернемся к особости каждой страны. Если есть особый путь, то есть и миссия. Какова миссия России, с Вашей точки зрения?
– Есть специфика у каждой страны, историческая, географическая, ментальная, душевная. Все это рождает особые экономические уклады, и из этого можно попытаться понять назначение данной страны в мировом многообразии. Это не значит, что можно определить идею Бога о стране или народе, но нужно понять те условия, которые являются естественными для той или иной страны.
Вопрос миссии России специальный, у меня есть на этот счет своя теория, она связана с делением стран на группы, но так иначе, благодаря географическим особенностям, евразийскому расположению, своим просторам, Россия уникальная страна. Так сложилось, что на территории России сосуществуют самые разнообразные уклады. Уклады «номерные», если их располагать по лесенке технологического роста и элементы разнообразных отношений. То, что вы увидите в сибирской деревне, вы не найдете в московских офисах, и т.д. В России все это задерживается и остается, в отличие от других стран, где отстающие уклады подтягиваются к современным. В России можно найти и глубокую древность, и ростки будущего. Это все и определяет миссию России, как связующей нити между частями света, различными укладами, временами и территориями.
Ни одна страна таким багажом не обладает. Кто-то идет вперед, кто-то копирует лидеров прогресса, мы же можем изобрести прототипы тех открытий, которые потом овладевали всем миром: паровоз Черепановых, радио Попова, телевидение Зворыкина и т.д. В виде прототипа, локально, в России существовали все великие открытия человечества. Вот такая страна.
Что из этого вытекает? Мы должны особое внимание уделить сохранению разнообразия и развитию. Нельзя всем съежиться в одном углу, ни в углу модернизационном, ни в углу архаистическом. В России всегда была, есть и будет смешанная экономика. Большие проблемы и беды всегда наступают тогда, когда в России появляются люди, которые говорят, что нам не нужна смешанная экономика, нам нужна новенькая, хорошая, эффективная, современная экономика. Тогда страну начинают железной рукой втаскивать в ту или иную клетку для счастья, и начинаются беды и войны. Надо признать, что наша смешанная экономика – это не просто случай, это имманентная характеристика нашей страны.
Мне сегодня не хватает Советского Союза, потому что мне не хватает разнообразия. Многоцветие, которое было во времена большой России и уменьшение многоцветия во времена малой России – это отвратительный процесс, который идет против судьбы России. Приближение к своей миссии это то, ради чего родился каждый из нас. В этом вся жизнь, путь человека и путь любой страны.
– А что должно делать государство, каковы его задачи?
– Есть три игрока на макроэкономической сцене. Государство, экономика и бизнес и общество. Эти игроки живут своеобразно. Это такая семья, где каждый видит другого, боится, чувствует враждебность, но взаимодействует. Развиваются они по своим законам и часто пересекаются. Какая же роль каждого из них в развитии страны и почему их три игрока, а не восемнадцать или два?
Девиз бизнеса: прибыль здесь и сейчас. В России бизнес стратегически не мыслит вообще. Девиз общества: благосостояние для меня и моих детей. А что такое государство? У государства нет срока жизни. У человека есть. Мы делегировали государству наше будущее. И не удивительно, что когда государство куда-то нас ведет, в перестройку ли, в модернизацию, в удвоение ВВП, в этом его миссия и целеполагание. Подданные государства – это не только мы с вами. Когда нас не будет, будут другие подданные.
Государство – это совокупность членов общества, взятая во времени. Должно ли государство участвовать в экономике, должно ли оно быть субъектом экономики? Конечно! А как же? А кто позаботится о будущем? Мне возразят, что министры и чиновники – коррупционеры. Да, все это есть, но общество должно воспитывать и министров, и чиновников. Наша прерогатива как раз и заключается в том, что мы ответственны за то, чтобы на высоких должностях стояли честные люди. Государство должно ощущать и реализовывать свою ответственность перед обществом, а общество должно следить за корректностью и честностью государства. При этом экономика должна обеспечивать и государство, и общество средствами к существованию.
Необходимо улучшать деятельность чиновников, а не сокращать их прерогативы. Это ложный путь. Нужно не сокращать поле принятия решений, ведь жизнь и экономика многомерны, общество иерархично, оно структурировано, а нужно расширять поле принятия решений. Надо бороться, чтобы решения были грамотные, честные и ответственные. На это должны быть направлены усилия. Поэтому отношения между государством и экономикой не исчерпываются формулой: меньше государства, больше экономики. Нужно искать основы, на которых должно строиться законодательство, системы, институты и т.д. Наши руководители должны быть в меру свободны, в меру зорки, и, самое главное, чувствовать ответственность перед обществом.
– Сейчас много и часто говорят о профессионализме руководителей. Что это такое, с Вашей точки зрения, профессиональный руководитель?
– Я не понимаю, что такое профессионализм для руководителя государства. На мой взгляд, это лишь одно: чувство ответственности. В том числе, и перед временной вертикалью, перед обществом, которое есть сегодня и будет завтра. Необходим позитивный отбор руководителей. Сейчас честные люди не могут занять руководящие места. Это драматическая ситуация, но не фатальная. Выходы есть. Нужна работа души многих людей, работа общества, и восстановление в качестве приоритета в нашей повседневной жизни таких понятий, как честь и совесть.
Антон Мстиславин
Опубликовано в электронном аналитическо-информационном журнале «Политическое образование»